Название: Любовь длиною в жизнь
Фэндом: Обнимая небо
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Лена/Андрей
Примечание: спасибо СЕлене за то, что вдохновила меня выложить этот фанфик на моем любимом сайте
Вероломный порыв пронизывающего осеннего ветра выпустил из своего плена прогибающиеся под его неукротимой силой тонкие ветви кленов и берез, сорвавшись к уже частично промокшей под крупными каплями дождя остывающей земле, взметнул в воздух несколько опавших резных листьев и взлохматил ее волнистые рыжие волосы. Прозрачная капля, словно слеза, сорвалась с пушистых ресниц на щеку, вынудив ее закрыть глаза…
..Его рука крепко обвила ее озябшие плечи, а над головой послышался приглушенный шорох раскрывающегося зонта.
-Дождь, Андрюша. Никогда-то ты не веришь прогнозам,-укоризненно улыбнулась она, подняв глаза на своего спутника.
-Я просто хотел увести тебя, Леночка. И на этот раз даже прихватил зонт,-с гордым видом он приподнял чуть выше темно-зеленый купол, неосторожно пустив под зонт очередной порыв ветра, метнувший ей в лицо чуть промокшие рыжие пряди.
-Нехорошо бросать всех,-с легкой укоризной промолвила она, чувствуя неловкость и стыд оттого, что на самом деле думала обратное.
Это их вечер, последний вечер вместе, и неизвестно, сколько лет разлуки ждут их впереди, как повернется злодейка-судьба, даст ли шанс исполнить все робкие юношеские мечтания и желания. Увлекаемая за плечи его сильной рукой в сторону навеса на заднем дворе опустевшей в этот поздний час школы, она украдкой кидала робкие взгляды на его совершенный профиль, белозубую улыбку и свисающие на лоб мокрые от дождя густые черные волосы – маленький зонтик укрывал ее полностью, защищая голову и плечи, но оставляя его наполовину снаружи.
Она уже не помнит, сколько времени они сидят, прижавшись друг к другу озябшими плечами, болтают и смеются, всем своим залихватским видом словно бросая вызов обстоятельствам, не желая даже вскользь упомянуть в разговоре, что следующим ранним утром поезд умчит его далеко-далеко в военное училище, чтобы осуществить такую давнюю и такую заветную мечту - стать летчиком. Она рада и очень горда, и изо всех сил старается не замечать тупую боль, засевшую глубоко внутри, пытается не представлять себе завтра - первый день в новой жизни, в которой не будет рядом человека, ставшего за столько лет самым близким и дорогим. Он рассказывает что-то о том, как сумел заговорить зубы ее деду, чтобы увести ее сюда, сделав практически невозможное – старый Потапыч, не будучи одураченным, ни за что бы не отпустил внучку вдвоем с парнем в такое время. Он смеется и шутит, а она просто наслаждается моментом последней близости, с непосредственностью семнадцатилетней девушки вглядываясь в искорки восторга в его удивительных лучистых глазах цвета неба, в которое он так отчаянно стремится.
-Вот стану я летчиком, а ты закончишь медицинский, и когда-нибудь мы встретимся в одном гарнизоне, и будем вместе снова, так же, как все семнадцать лет нашей жизни,-улыбается Андрей, сжимая ее поникшие плечи. –Ты мой самый лучший друг, Ленка. Самый лучший,-в его глазах вдруг безотчетная тоска, и ее сердце вновь болезненно сжимается.-Я хочу, чтобы ты всю жизнь была рядом.
-Так и будет, Андрюша,-через силу улыбается она, стараясь не поддаваться хандре и не давая грусти в его глазах просочиться ей в душу. Его крепкая рука прижимает ее сильнее, висок приникает к ее виску, и в ее голову вновь лезут запретные, такие неподобающие порядочной девушке мысли. Какое-то время они просто сидят в тишине, наслаждаясь обществом друг друга, как много раз за эти семнадцать лет. Им всегда хорошо вместе, и не обязательно что-то говорить –лишь одно присутствие друг друга успокаивает и привносит гармонию в юную, полную надежд жизнь. Он мыслями где-то далеко, возможно, все-таки сдавшись предвкушению скорого отъезда; его широкая, теплая ладонь машинально поглаживает ее руку над локтем, и она вновь и вновь пытается отогнать от себя беспокойные догадки о том, каково было бы почувствовать на своих губах эти манящие губы, ощутить их прикосновения к другим, скрытым под простым ситцевым платьем частям ее тела, каково принадлежать ему целиком и полностью. Эта мысль порождает странное томление внизу живота, и она смущенно опускает глаза, боясь, что он прочитает ее нечестивые мысли. Она для него друг с большой буквы, и ей самой стыдно за свои желания.
Уже совсем стемнело, и Андрей вдруг приходит в себя от раздумий. Опустив голову, он ласково смотрит на нее из-под черных густых ресниц.
-Нам пора, Леночка. Твой дед и так мне накостыляет за то, что привел тебя так поздно.
«Укради меня,- взывает она в молчаливой мольбе,-увези далеко-далеко, только будь рядом».-Ты прав, Андрюша. Завтра тебе рано вставать,- с трудом улыбается она и поднимается на ноги.
Дождь уже закончился, и, хлюпая по прохладным лужам, они идут домой, держась за руки. Во дворе уже все разошлись по домам, закончив празднование в честь отбытия будущего летчика из отчего дома, часть окон успела погрузиться во мрак, но окна их квартир еще призывно горят желтоватым, приглушенным из-за плотных занавесок светом, словно напоминая припозднившимся чадам, что пора, наконец, поставить точку. Нет, не точку, многоточие –ведь у них впереди еще целая жизнь.
Остановившись у ее подъезда, они оба замирают, чувствуя, как груз прощания непосильным весом давит на их еще неокрепшие плечи.
-Обещай мне,-шепчет он, сжимая ее тонкие прохладные ладони.
-Что угодно, Андрюша,- выдыхает она.
-Обещай, что что бы ни случилось, куда бы нас не забросила судьба, мы всегда останемся лучшими друзьями.
Сердце болезненно сжалось, требуя действий. Лена вздохнула.-Обещаю.
Его глаза блеснули то ли от света одинокого, раскачивающегося в такт ветру уличного подвесного фонаря, то ли от впервые в жизни виденных ею слез.
-Пока, Нагибина,-хрипло шепчет он, сильнее сжимая ее дрожащие пальцы.
-Пока, Луговой,- ее самообладание совсем подводит ее, звуки еле-еле вырываются из сжатого тисками непролитых слез горла.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку, и в этот самый момент все эмоции, переполняющие ее сердце последние месяцы, взрываются вихрем, стремительно пленив разум и на время полностью обезвредив здравый смысл, строгие рамки и правила, давая команду телу действовать по велению сердца. Он уже совсем близко, и в этот самый момент она решительно поворачивает голову, ровно на столько, чтобы эти нежные, теплые и такие долгожданные губы сошлись, как два недостающих кусочка паззла с ее слегка подрагивающими от переполняющего смятения губами, и замерли, словно он все еще был обескуражен тем, как подобное вдруг стало возможным. Растерянно он выпускает ее ладони, но не отстраняется, очевидно, пребывая в состоянии шока, и тогда она, ведомая зовом своего сердца, робко приоткрывает свои губы, немного усилив давление. Она ведь знает, что делать, у нее столько лет опыта, каждую ночь за последние два года она представляла эти губы в такой манящей близости от своих, каждую ночь мысленно сливалась с ним в жарких поцелуях, поэтому теперь стоит лишь обрести в реальность эти сотни ночей и распробовать, наконец, то, чего так жаждала каждая клеточка ее влюбленной души. Она робко втянула в рот его нижнюю губу и осторожно провела ставшими словно бесформенное желе ладонями вверх по его груди, впервые чувствуя под своими руками его упругие мышцы. Ее по-девичьи робкая ласка будто вдохнула в него жизнь и способность действовать, - губы решительно раскрылись ей навстречу, сильные руки уверенно сомкнулись сзади на ее талии, притягивая ее к себе, впечатывая в свое тело, и это … это слишком… - чувствовать его Таким и столь близко; ощущать, как он уверенно утягивает ее за собой в такой головокружительный вихрь объятий и прикосновений губ и рук, что, казалось, смысл всей ее предыдущей жизни был заключен именно в этом ошеломительном мимолетном единении. Его близость пьянит и сводит с ума, воззвав к жизни внутренний огонь, способный поглотить ее всю, если вдруг это закончится раньше, чем требует ее проснувшееся тело. Его язык ласкает ее рот, пальцы жадно проводят по спине и ягодицам, притягивая ее как можно ближе, и она растворяется в нем, отдавая себя с такой решимостью, словно хочет слиться с ним навеки, чтобы никогда не расставаться. Простонав в ее губы, он увлекает ее назад, и спустя пару шагов ее спина ударяется об облупившуюся стену подъезда, его руки судорожно тянутся к подолу ее ситцевого платья, приподнимая его вверх, и она, повинуясь таким незнакомым, но столь мощным инстинктам, с готовностью поднимает ногу, позволяя ему вжаться пахом в ее низ живота, и вдруг ощущая, как он замирает всем телом и, спустя долю секунды отрывается от нее, как от прокаженной. Тяжело дыша, они растерянно смотрят друг на друга, и в его голубых глазах читается такая боль, такое раскаяние, что ей хочется сжаться до крохотной пылинки и исчезнуть, подхватываемой порывами осеннего ветра.
-Прости меня, Леночка,-подавленно выдыхает он.-Прощай.
Он уходит, а она еще долго стоит, закрыв глаза и прислонившись к холодной шершавой стене подъезда, чувствуя, как вместе с его уходом увядает важная частица ее души, как сердце до боли сжимается от ощущения потери.
Первой из многих в ее жизни. И каждый раз ей казалось, что мир перевернулся, что хуже уже просто некуда, но она сжимала зубы и продолжала идти вперед, отодвинув на задний план боль и отчаяние, свои угасшие надежды и мечты, стремясь забыться в помощи другим людям. Его женитьба, казалось, окончательно разбила ей сердце, хотя умом она понимала – он всегда считал ее лишь другом, но старая рана вновь заныла и закровоточила, лишая желания жить и двигаться дальше. Два года в военном гарнизоне в Ташкенте, среди горя, крови и страданий прошедших Афганистан ребят, вернули ее к жизни, дав понять, что все ее слезы - это всего лишь капля в океане человеческой боли, что все можно пережить и перестрадать. И стало легче, боль утихла и ушла куда-то в потаенные уголки ее души, затаилась, на время предоставив передышку и так и не реализованную возможность встретить кого-то и быть любимой, пока, наконец, спустя долгие пятнадцать лет не вспыхнула снова, в ее кабинете начмеда, под пронзительным взглядом глаз цвета неба. Его неба.
-Здравствуй, Леночка.
Новый замкомандира полка подполковник Луговой. Ему уже тридцать восемь -в своей зрелости он еще более красив, чем раньше, и ему чертовски идет летная форма. Он почти не изменился за эти годы, за исключением глаз – в лучистых озерах поселилась грусть, не замечаемая, казалось, никем, кроме нее. Он по-прежнему нежен и внимателен, по-прежнему смотрит на нее с восхищением, словно и не было стольких лет разлуки, и по-прежнему приносит цветы, влезая через окно теперь уже медсанчасти. Но есть в нем и нечто новое, нечто такое, что она так отчаянно и безрезультатно мечтала увидеть в глазах ее Андрюши. Он смотрит на нее, как на женщину, и она понимает этот взгляд без слов, как и все его взгляды в юности. И нет нужды притворяться безразличной – они оба читают друг друга, как открытую книгу. Он слишком порядочен, чтобы, будучи связанным пусть и несчастливым браком, что-то ей обещать, но ей пока и не нужно ничего, кроме возможности ежедневно видеть эти родные глаза, слышать его голос, вдыхать запах его цветов и ощущать на своей щеке нежное прикосновение его пальцев. Они просто вместе, наслаждаясь этими подаренными судьбой несколькими месяцами, когда доставляет радость каждая мелочь - взволнованное ожидание мимолетной встречи, робкое пожелание удачного полета или рутинная процедура медицинского осмотра перед вылетом.
Счастливые минуты и драгоценные слова, которые она будет бережно хранить в памяти всю свою жизнь…
...«Знаешь, Елена Юрьевна,…какая же странная штука, эта наша жизнь. Сделаешь один неверный шаг и всю жизнь потом себе этим переломаешь.
-Андрюш, ты о чем?-О том, что все у нас с тобой могло бы быть совсем иначе… дорогая моя Леночка Нагибина.
-Андрюша…
-Только ты одна меня так называла… Слышать надо было твой голос…
…Волосы у тебя…так нежно пахнут»...
Прозрачная капля дождя сорвалась с пушистых ресниц, влившись в дорожку слез, бегущих по щеке, казалось бесконечным потоком. Она не хочет открывать глаза, не хочет осознавать снова и снова самый сильный удар в этой жизни, не желает опять видеть эту глубокую, зияющую чернотой выжженной земли воронку; ей так спокойно с прикрытыми веками, закрывающими от нее то место, перед которым она застыла, словно живой памятник любви длиною в жизнь.
Фэндом: Обнимая небо
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Лена/Андрей
Примечание: спасибо СЕлене за то, что вдохновила меня выложить этот фанфик на моем любимом сайте
Вероломный порыв пронизывающего осеннего ветра выпустил из своего плена прогибающиеся под его неукротимой силой тонкие ветви кленов и берез, сорвавшись к уже частично промокшей под крупными каплями дождя остывающей земле, взметнул в воздух несколько опавших резных листьев и взлохматил ее волнистые рыжие волосы. Прозрачная капля, словно слеза, сорвалась с пушистых ресниц на щеку, вынудив ее закрыть глаза…
..Его рука крепко обвила ее озябшие плечи, а над головой послышался приглушенный шорох раскрывающегося зонта.
-Дождь, Андрюша. Никогда-то ты не веришь прогнозам,-укоризненно улыбнулась она, подняв глаза на своего спутника.
-Я просто хотел увести тебя, Леночка. И на этот раз даже прихватил зонт,-с гордым видом он приподнял чуть выше темно-зеленый купол, неосторожно пустив под зонт очередной порыв ветра, метнувший ей в лицо чуть промокшие рыжие пряди.
-Нехорошо бросать всех,-с легкой укоризной промолвила она, чувствуя неловкость и стыд оттого, что на самом деле думала обратное.
Это их вечер, последний вечер вместе, и неизвестно, сколько лет разлуки ждут их впереди, как повернется злодейка-судьба, даст ли шанс исполнить все робкие юношеские мечтания и желания. Увлекаемая за плечи его сильной рукой в сторону навеса на заднем дворе опустевшей в этот поздний час школы, она украдкой кидала робкие взгляды на его совершенный профиль, белозубую улыбку и свисающие на лоб мокрые от дождя густые черные волосы – маленький зонтик укрывал ее полностью, защищая голову и плечи, но оставляя его наполовину снаружи.
Она уже не помнит, сколько времени они сидят, прижавшись друг к другу озябшими плечами, болтают и смеются, всем своим залихватским видом словно бросая вызов обстоятельствам, не желая даже вскользь упомянуть в разговоре, что следующим ранним утром поезд умчит его далеко-далеко в военное училище, чтобы осуществить такую давнюю и такую заветную мечту - стать летчиком. Она рада и очень горда, и изо всех сил старается не замечать тупую боль, засевшую глубоко внутри, пытается не представлять себе завтра - первый день в новой жизни, в которой не будет рядом человека, ставшего за столько лет самым близким и дорогим. Он рассказывает что-то о том, как сумел заговорить зубы ее деду, чтобы увести ее сюда, сделав практически невозможное – старый Потапыч, не будучи одураченным, ни за что бы не отпустил внучку вдвоем с парнем в такое время. Он смеется и шутит, а она просто наслаждается моментом последней близости, с непосредственностью семнадцатилетней девушки вглядываясь в искорки восторга в его удивительных лучистых глазах цвета неба, в которое он так отчаянно стремится.
-Вот стану я летчиком, а ты закончишь медицинский, и когда-нибудь мы встретимся в одном гарнизоне, и будем вместе снова, так же, как все семнадцать лет нашей жизни,-улыбается Андрей, сжимая ее поникшие плечи. –Ты мой самый лучший друг, Ленка. Самый лучший,-в его глазах вдруг безотчетная тоска, и ее сердце вновь болезненно сжимается.-Я хочу, чтобы ты всю жизнь была рядом.
-Так и будет, Андрюша,-через силу улыбается она, стараясь не поддаваться хандре и не давая грусти в его глазах просочиться ей в душу. Его крепкая рука прижимает ее сильнее, висок приникает к ее виску, и в ее голову вновь лезут запретные, такие неподобающие порядочной девушке мысли. Какое-то время они просто сидят в тишине, наслаждаясь обществом друг друга, как много раз за эти семнадцать лет. Им всегда хорошо вместе, и не обязательно что-то говорить –лишь одно присутствие друг друга успокаивает и привносит гармонию в юную, полную надежд жизнь. Он мыслями где-то далеко, возможно, все-таки сдавшись предвкушению скорого отъезда; его широкая, теплая ладонь машинально поглаживает ее руку над локтем, и она вновь и вновь пытается отогнать от себя беспокойные догадки о том, каково было бы почувствовать на своих губах эти манящие губы, ощутить их прикосновения к другим, скрытым под простым ситцевым платьем частям ее тела, каково принадлежать ему целиком и полностью. Эта мысль порождает странное томление внизу живота, и она смущенно опускает глаза, боясь, что он прочитает ее нечестивые мысли. Она для него друг с большой буквы, и ей самой стыдно за свои желания.
Уже совсем стемнело, и Андрей вдруг приходит в себя от раздумий. Опустив голову, он ласково смотрит на нее из-под черных густых ресниц.
-Нам пора, Леночка. Твой дед и так мне накостыляет за то, что привел тебя так поздно.
«Укради меня,- взывает она в молчаливой мольбе,-увези далеко-далеко, только будь рядом».-Ты прав, Андрюша. Завтра тебе рано вставать,- с трудом улыбается она и поднимается на ноги.
Дождь уже закончился, и, хлюпая по прохладным лужам, они идут домой, держась за руки. Во дворе уже все разошлись по домам, закончив празднование в честь отбытия будущего летчика из отчего дома, часть окон успела погрузиться во мрак, но окна их квартир еще призывно горят желтоватым, приглушенным из-за плотных занавесок светом, словно напоминая припозднившимся чадам, что пора, наконец, поставить точку. Нет, не точку, многоточие –ведь у них впереди еще целая жизнь.
Остановившись у ее подъезда, они оба замирают, чувствуя, как груз прощания непосильным весом давит на их еще неокрепшие плечи.
-Обещай мне,-шепчет он, сжимая ее тонкие прохладные ладони.
-Что угодно, Андрюша,- выдыхает она.
-Обещай, что что бы ни случилось, куда бы нас не забросила судьба, мы всегда останемся лучшими друзьями.
Сердце болезненно сжалось, требуя действий. Лена вздохнула.-Обещаю.
Его глаза блеснули то ли от света одинокого, раскачивающегося в такт ветру уличного подвесного фонаря, то ли от впервые в жизни виденных ею слез.
-Пока, Нагибина,-хрипло шепчет он, сильнее сжимая ее дрожащие пальцы.
-Пока, Луговой,- ее самообладание совсем подводит ее, звуки еле-еле вырываются из сжатого тисками непролитых слез горла.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку, и в этот самый момент все эмоции, переполняющие ее сердце последние месяцы, взрываются вихрем, стремительно пленив разум и на время полностью обезвредив здравый смысл, строгие рамки и правила, давая команду телу действовать по велению сердца. Он уже совсем близко, и в этот самый момент она решительно поворачивает голову, ровно на столько, чтобы эти нежные, теплые и такие долгожданные губы сошлись, как два недостающих кусочка паззла с ее слегка подрагивающими от переполняющего смятения губами, и замерли, словно он все еще был обескуражен тем, как подобное вдруг стало возможным. Растерянно он выпускает ее ладони, но не отстраняется, очевидно, пребывая в состоянии шока, и тогда она, ведомая зовом своего сердца, робко приоткрывает свои губы, немного усилив давление. Она ведь знает, что делать, у нее столько лет опыта, каждую ночь за последние два года она представляла эти губы в такой манящей близости от своих, каждую ночь мысленно сливалась с ним в жарких поцелуях, поэтому теперь стоит лишь обрести в реальность эти сотни ночей и распробовать, наконец, то, чего так жаждала каждая клеточка ее влюбленной души. Она робко втянула в рот его нижнюю губу и осторожно провела ставшими словно бесформенное желе ладонями вверх по его груди, впервые чувствуя под своими руками его упругие мышцы. Ее по-девичьи робкая ласка будто вдохнула в него жизнь и способность действовать, - губы решительно раскрылись ей навстречу, сильные руки уверенно сомкнулись сзади на ее талии, притягивая ее к себе, впечатывая в свое тело, и это … это слишком… - чувствовать его Таким и столь близко; ощущать, как он уверенно утягивает ее за собой в такой головокружительный вихрь объятий и прикосновений губ и рук, что, казалось, смысл всей ее предыдущей жизни был заключен именно в этом ошеломительном мимолетном единении. Его близость пьянит и сводит с ума, воззвав к жизни внутренний огонь, способный поглотить ее всю, если вдруг это закончится раньше, чем требует ее проснувшееся тело. Его язык ласкает ее рот, пальцы жадно проводят по спине и ягодицам, притягивая ее как можно ближе, и она растворяется в нем, отдавая себя с такой решимостью, словно хочет слиться с ним навеки, чтобы никогда не расставаться. Простонав в ее губы, он увлекает ее назад, и спустя пару шагов ее спина ударяется об облупившуюся стену подъезда, его руки судорожно тянутся к подолу ее ситцевого платья, приподнимая его вверх, и она, повинуясь таким незнакомым, но столь мощным инстинктам, с готовностью поднимает ногу, позволяя ему вжаться пахом в ее низ живота, и вдруг ощущая, как он замирает всем телом и, спустя долю секунды отрывается от нее, как от прокаженной. Тяжело дыша, они растерянно смотрят друг на друга, и в его голубых глазах читается такая боль, такое раскаяние, что ей хочется сжаться до крохотной пылинки и исчезнуть, подхватываемой порывами осеннего ветра.
-Прости меня, Леночка,-подавленно выдыхает он.-Прощай.
Он уходит, а она еще долго стоит, закрыв глаза и прислонившись к холодной шершавой стене подъезда, чувствуя, как вместе с его уходом увядает важная частица ее души, как сердце до боли сжимается от ощущения потери.
Первой из многих в ее жизни. И каждый раз ей казалось, что мир перевернулся, что хуже уже просто некуда, но она сжимала зубы и продолжала идти вперед, отодвинув на задний план боль и отчаяние, свои угасшие надежды и мечты, стремясь забыться в помощи другим людям. Его женитьба, казалось, окончательно разбила ей сердце, хотя умом она понимала – он всегда считал ее лишь другом, но старая рана вновь заныла и закровоточила, лишая желания жить и двигаться дальше. Два года в военном гарнизоне в Ташкенте, среди горя, крови и страданий прошедших Афганистан ребят, вернули ее к жизни, дав понять, что все ее слезы - это всего лишь капля в океане человеческой боли, что все можно пережить и перестрадать. И стало легче, боль утихла и ушла куда-то в потаенные уголки ее души, затаилась, на время предоставив передышку и так и не реализованную возможность встретить кого-то и быть любимой, пока, наконец, спустя долгие пятнадцать лет не вспыхнула снова, в ее кабинете начмеда, под пронзительным взглядом глаз цвета неба. Его неба.
-Здравствуй, Леночка.
Новый замкомандира полка подполковник Луговой. Ему уже тридцать восемь -в своей зрелости он еще более красив, чем раньше, и ему чертовски идет летная форма. Он почти не изменился за эти годы, за исключением глаз – в лучистых озерах поселилась грусть, не замечаемая, казалось, никем, кроме нее. Он по-прежнему нежен и внимателен, по-прежнему смотрит на нее с восхищением, словно и не было стольких лет разлуки, и по-прежнему приносит цветы, влезая через окно теперь уже медсанчасти. Но есть в нем и нечто новое, нечто такое, что она так отчаянно и безрезультатно мечтала увидеть в глазах ее Андрюши. Он смотрит на нее, как на женщину, и она понимает этот взгляд без слов, как и все его взгляды в юности. И нет нужды притворяться безразличной – они оба читают друг друга, как открытую книгу. Он слишком порядочен, чтобы, будучи связанным пусть и несчастливым браком, что-то ей обещать, но ей пока и не нужно ничего, кроме возможности ежедневно видеть эти родные глаза, слышать его голос, вдыхать запах его цветов и ощущать на своей щеке нежное прикосновение его пальцев. Они просто вместе, наслаждаясь этими подаренными судьбой несколькими месяцами, когда доставляет радость каждая мелочь - взволнованное ожидание мимолетной встречи, робкое пожелание удачного полета или рутинная процедура медицинского осмотра перед вылетом.
Счастливые минуты и драгоценные слова, которые она будет бережно хранить в памяти всю свою жизнь…
...«Знаешь, Елена Юрьевна,…какая же странная штука, эта наша жизнь. Сделаешь один неверный шаг и всю жизнь потом себе этим переломаешь.
-Андрюш, ты о чем?-О том, что все у нас с тобой могло бы быть совсем иначе… дорогая моя Леночка Нагибина.
-Андрюша…
-Только ты одна меня так называла… Слышать надо было твой голос…
…Волосы у тебя…так нежно пахнут»...
Прозрачная капля дождя сорвалась с пушистых ресниц, влившись в дорожку слез, бегущих по щеке, казалось бесконечным потоком. Она не хочет открывать глаза, не хочет осознавать снова и снова самый сильный удар в этой жизни, не желает опять видеть эту глубокую, зияющую чернотой выжженной земли воронку; ей так спокойно с прикрытыми веками, закрывающими от нее то место, перед которым она застыла, словно живой памятник любви длиною в жизнь.
Изменено: - 14.07.2015 17:20:19
А есть у Вас еще что-нибудь? Просто Вы как-то упоминали, что у Вас имеется работа, где Андрей остался жив...
